Пленение - Страница 49

— Пожалуйста, сыграй.

Я видела, это что-то значило для него, поэтому села, сделав вздох для храбрости, и выбрала примерную мелодию. Между тем, Мартин замешкался возле скамейки. Затем, будто неожиданно приняв решение, он наклонился и поцеловал меня в щеку, его утренняя щетина царапала мое лицо, оставляя теплый след на моей коже.

— Тебе нужно переехать ко мне навсегда. — Он повысил голос, исчезая в кухне. — Подумай о переезде. Я был серьезен насчет того, что приму коржики в качестве оплаты.

Я рефлекторно ухмыльнулась, моя мелодия становилась легкой и глупой по мере того, как я размышляла о том, что стала бы соседкой Мартина. До тех пор, пока мы оба ни с кем не встречались, были не женаты и никогда не напивались вместе сангрией, это казалось выигрышной идеей.

Я позволила себе потеряться в импровизации, хотя в основном она была основана на песне, которую я написала за лето после выпитого "Ред Булла", когда была не в состоянии спать в течение сорока восьми часов. Изначально композиция была безумной, но я сделала ее медленной, добавив всего строфу в басовом ключе, и закрыла глаза.

Заканчивая, я отпустила клавиши, с последним аккордом нажимая на сустейн-педаль, позволяя нотам звучать дольше, пока они не затихли, отражаясь в воздухе эхом воспоминания. Это был действительно великолепный инструмент.

Открыв глаза, я поняла, что Мартин сидел на одном из ближайших клубных кресел, локти были на подлокотниках, его большой палец легонько поглаживал нижнюю губу вперед-назад, а глаза внимательно смотрели на меня.

Я выпрямилась, прищурившись, посмотрела на него и на комнату, выходя из оцепенения.

— Извини... как долго я играла?

Он не ответил сразу же, и я заметила, что он тоже немного затерялся в мечтах.

— Мартин?

Он встрепенулся, его взгляд резко сфокусировался на мне.

— Да?

— Как долго я играла?

Его глаза метнулись в сторону к месту на стене позади меня. Я повернулась и проследила его взгляд, увидев настенные часы, которые указывали на то, что я играла почти сорок пять минут.

— Господи! Запеканка готова? — Я потянулась за моим кофе, обнаружив, что стакан был чуть теплым, и надулась. — Холодный кофе.

— Не волнуйся, у меня много кофе. — Его голос был сдавленным, когда он вырвал чашку из моей хватки и скрылся в кухне. — И завтрак готов.

Я последовала за ним, задержавшись у входа и оценивающе наблюдая за красивым мужчиной, который двигался по кухне, словно он знал, что делал.

— Как и где ты научился готовить? — спросила я, когда он открыл духовку, которую ставил на разогрев, и вытащил форму для запекания.

— Мать была поваром. Ее звали Эсмеральда. Она научила меня.

— Хмм... — Я схватила свою чашку кофе оттуда, где он ее оставил на стойке, и вылила холодный напиток в раковину. — Мы можем сыграть в сорок вопросов, пока завтракаем?

— Сорок вопросов?

— Да. — Я сполоснула чашку, потом передвинулась, чтобы снова наполнить ее свежим кофе. — Эмма заходила вчера и...

— Эмма была здесь вчера? — Его тон подсказал мне, что он не был счастлив.

— Да, ничего особенного. — Я сделала глоток горячего напитка, поставила его на небольшой кухонный стол, потом повернулась к шкафчикам, чтобы поискать тарелки для завтрака. — Мы поговорили. Все прошло хорошо. Но она вложила много информации в мой мозг, и, думаю, мне потребуется как минимум сорок вопросов, чтобы получить ответы, которые я ищу.

— Какую информацию она выдала? — Своим боковым зрением я видела, как он схватил ножи и вилки.

— Ну, теперь ты тоже сможешь сыграть в сорок вопросов. Сначала я задаю тебе вопрос, потом ты задаешь мне. Нет необходимости вести подсчет сколько, просто мне хотелось бы прояснить как можно больше неизвестного, насколько возможно, прежде чем уехать домой этим вечером.

На мгновение он замолчал, пока мы накрывали на стол, потом сказал:

— Это верно. Я забыл, что ты уезжаешь сегодня.

Я критически оценила результат нашей работы, сочла его удовлетворительным и села рядом с ним, когда он подавал запеканку.

— Я начну. Отвечу на твой вопрос о том, какой информацией поделилась Эмма.

Он кивнул, взглянув на меня настороженно, потом схватил кекс и разломал его пополам. К тому времени, как я закончила рассказывать историю визита Эммы днем ранее, он съел три порции рагу, два пирожных и кекс. У него был уже третий стакан апельсинового сока и вторая чашка кофе.

Я убрала из разговора все мои эмоции, стараясь касаться только фактов, но он несколько раз перебивал меня и просил разъяснить, делая мой рассказ длиннее. Я решила опустить ту часть, где мы с Эммой обсуждали его последнюю девушку, поскольку чувствовала, что ее существование не совсем относилось к предстоящей теме разговора.

Наконец я смогла задать ему вопрос:

— Итак, мой вопрос: почему ты создал фонд как владелец преобладающего пакета акций в венчурной компании, вместо того, чтобы сохранить всю прибыль для себя?

Он поерзал на своем сидении, и я увидела, что он обдумывал, как лучше ответить на этот вопрос.

— Ты можешь рассказать мне правду, Мартин, в чем бы она не заключалась.

— Я знаю. — Он выпил еще кофе, разглядывая меня поверх края своей чашки.

— На самом деле, было несколько причин.

— Ладно, что же было главной причиной?

— Что если я начну с самых важных бизнес-причин?

— Хорошо.

Он прочистил горло и поставил кофейную чашку на стол, наклонившись вперед.

— После того, что сделал мой отец с твоей матерью, пытаясь использовать нас, чтобы контролировать ее, я понял, что если бы я инвестировал непосредственно в спутниковые системы в венчурной компании, запускающей спутники, тогда был бы небольшой шанс — но всё же шанс — что он сможет отсудить мои инвестиции. Поэтому я учредил фонд. Его некоммерческий статус узаконил эти деньги, в сущности это означает, что он не сможет заявить права на него. Я не хотел ставить под угрозу проект.